Меню Закрыть

Должны ли мы отказаться от всех желаний, чтобы практиковать буддизм?

АМИТОФО, дорогие буддисты и просто интересующиеся телезрители! Благодарим вас за интерес, проявленный к нашей передаче О практике Трех колесниц Будды. Спасибо также за то, что обратились к нашей программе. Тема, которую мы сегодня собираемся рассмотреть — вопрос о том, должны ли мы подавлять все наши желания, чтобы быть истинными буддистскими практикующими?

Мы задали именно этот вопрос, потому что очень часто у людей возникает отрицательное представление о буддизме. Они думают, что желания – это препятствия, которые надо устранить, чтобы продвигаться на дороге буддизма. Считается также, что буддисты, становясь монахами, освобождаются от всех видов  ответственности, возлагаемой на  живущих в обществе.

Сегодня мы хотели бы воспользоваться случаем, чтобы объяснить, что мы понимаем под «буддистской практикой». Во-первых, и это очевидно, если мы хотим следовать дорогой освобождения, нам совершенно необходимо отмыть наше существование от тех забот, которые его очерняют. Множество таких проблем исходит от нашей скупости, и даже некоторые религии определяют именно скупость, как главный источник наших страданий. Монотеизмы, как, например, протестантизм или католицизм требуют, чтобы люди отказывались от материальных благ, в расчете на обретение благ небесных. Следовательно, чтобы оставаться сильными духом и соблюдать божественные заповеди в надежде приобщиться к небесным сокровищам, совершенно необходимо порвать с материальным миром. Так функционирует монотеизм.

Что касается Восточных религий: индуизм в вопросе желаний довольно близок к монотеизмам: индуисты представляют реальность, как иллюзию (майя) и поощряют людей в их стремлении не привязываться к ней и довольствоваться  малым в мирской жизни, в ожидании воссоединения с богом Брахмой. Такие рассуждения очень часто встречаются у индуистов.

У китайцев: тайская философия предписывает иметь минимум желаний и удовлетворяться малым количеством вещей. Лао-Цзы сказал, что, у тех, кто находится в поиске физических ощущений, таких, как цвет, звук или аромат, как и у тех, кто к этому стремится, глаза прекращают ясно определять вещи, их уши больше не слышат звуки такими, какие они есть… Это результат того, что мы чересчур привязаны к удовольствиям, которые нам предоставляют наши органы чувств. Если мы не можем жить с малыми желаниями, мы перестаем быть хозяевами нас самих. В результате, наша жизнь превращается в ад. Поэтому таоисты тоже требуют, что люди довольствовались малым.

Таким образом, очевидно, что многочисленные религии учат подавлять желания или, по крайней мере, минимизировать их число. С точки зрения буддизма, исходя уже из общих положений, очевидно, что верующие должны иметь мало желаний.

Буддизм помогает людям преодолевать препятствия, которые они встречают в течение их мирского существования. По этому поводу, для нас очень важно научиться господствовать над нашей скупостью. В сутрах очень часто встречаются замечания, где мы видим как Будда поздравляет верующих, облегчивших чересчур тяжелое бремя своих желаний. В сутре Самютагама („Saṃyuttāgama“), Пробужденный поздравляет Махакашьяпу (Кашьяпу), так как в сердце этого человека таилось мало желаний и никто не практиковал буддизм с такими мудростью и рвением как он. Почтенный Сарипутра был тоже удостоен поздравлений, так как жизнь его была наполнена немногими желаниями и он мудро следовал обетам. Все это демонстрирует нам, что сердце, не обремененное лишними желаниями, гораздо более способно преодолеть тяготы существования.

В буддизме, принявшие путь освобождения, уходят гораздо дальше, чем люди, которые просто пытаются уменьшить количество своих желаний. Действительно, стремление довольствоваться малым может помочь преодолеть некоторые препятствия, но этого недостаточно для того, кто хочет выйти из цикла жизни и смерти в трех мирах — цикл неразрывно связан с шестью путями возрождения, которые определяют структуру и истинное лицо вселенной. Другими словами, даже если наши желания минимальны, этого недостаточно для выхода из трех миров и, таким образом, недостаточно для достижения освобождения. В Агама сутре речь идет о полной ликвидации желаний. Вы, наверное, думаете, что буддизм требует именно такого полного освобождения от желаний любой формы? Но действительно ли речь идет об этом?

Для буддизма приемлемы два способа практикования: можно или быть монахом, или практиковать буддизм у себя дома. Некоторые буддистские общины утверждают, что только монашеская жизнь позволяет индивиду быть истинно верующим. Миряне могут действительно принести материальные ценности монахам, но буддистская практика им недоступна. Но такая идея противоречит буддизму. Даже во времена Будды Шакьямуни было много людей, которые практиковали, не покидая мир и не удаляясь в монастырь. Следовательно абсолютно неверно полагать, что та или тот, кто практикует в миру, не может быть буддистом. Обе эти практики — и монашеская и мирская  совершенно легитимны с точки зрения буддизма.

Каждый из этих двух путей имеет свои преимущества и свои недостатки. Если мы выбираем монашеский путь, мы становимся подобными монахам, которые нам обычно встречаются. Нам необходимо побрить волосы, носить специальную одежду, жить в монастыре и держать обеты  Шравака. И теперь представьте, на что это будет походить. Если мы — монахи, любовная связь нам запрещена, точно так же, как семейные отношения. Мы исключаем общество, мы отказываемся от любой формы профессиональных амбиций, так как, давая наш монашеский обет, мы оставляем все эти стремления, являющиеся уделом обычных людей. Монах действительно живет исключительно для практики, так что любые мирские желания его больше не интересуют.

И все-таки, существует другой способ практиковать: это возможно осуществлять у себя дома и, следовательно, жить так же как все. Мы можем иметь детей. И полагаете ли Вы, что при этом мы можем глубоко заниматься своей профессией? Да, конечно. Часто, мирские практикующие работают очень серьезно. Они не пытаются избавиться от желаний, но они всегда следят за тем, чтобы препятствия, встречаемые ими на жизненном пути, не отклоняли бы их от религиозной практики. То есть, они не озадачиваются целью познать, как они должны управлять желаниями, внезапно появляющимися у них. Часто мы видим, как некоторые члены общества стремятся к хорошей репутации или к власти, и доходят в своем стремлении до того, что готовы заложить душу ради удовлетворения своих амбиций.

С нашей точки зрения, мы должны стремиться мудро управлять своими желаниями. Фактически, наша цель бесконечно больше каких-то лихорадочных амбиций. Мы вовлечены на путь Боттхисатвы, вместе с прочими живыми существами. Это определяет наше желание, переходя от одной жизни к другой, оставаться всегда с ними. Таким образом, когда мы практикуем – мы делаем это для нас самих: так, проявляя великодушие и щедрость по отношению к другим, в конечном счете, мы сосредоточены на самих себе, на нашем стремлении к великой цели, и, благодаря этому, мы не можем себя потерять. Мы не отстраняемся от мира, от всего того, что вокруг нас. Боттхисатвы, которые живут таким образом в миру, много работают на пользу других, но, при этом, не репутация является побудительным мотивом для их благотворительной деятельности.

А как же любовные связи? Упасака [1] прекрасно осознает заботы, которые общество может ему противопоставить, и когда он встречает в своей семейной паре некоторые проблемы, он пытается их решить. Но у него не возникает идеи избежать любовной связи, которая нисколько не нарушает его практики. Ему достаточно иметь идеи и точные, ясные принципы.

Кроме того, упасака может иметь детей и прекрасно исполнять свои обязанности по отношению к ним. Ввиду того, что он решил жить мирской жизнью, упасака должен понять смысл, причину своей религиозной практики. В особенности, он должен иметь ясное понимание того, как в мире, полном искушений, он сможет не потерять себя самого. Это и есть крайняя точка, точка наибольшей значимости. А все вышесказанное не является пустыми словами. Если для вас это только красивые слова, вы очень быстро потеряетесь, вы отдадитесь этому миру.

Здесь необходимо уточнить несколько вещей: нужно обладать истинным знанием о буддистском учении. Если вы владеете таковым знанием, то будет очень трудно сделать так, чтобы вы потерялись. К тому же, если упасака достиг просветления, это помогает ему колоссально.

Монашеская среда, конечно, благоприятная для дороги освобождения. А вот упасаке мирская жизнь навязывает множество ежедневных задач, которых он предпочел бы не иметь. Довольно часто он может попадать в затруднительное положение. И, тем не менее, если он просветлен, он не будет обижаться, потому что он всегда будет знать, каким образом проявится его истинное «Я» при любых обстоятельствах. Ни ситуации, ни желания не будут больше представлять для него ни малейшего препятствия, так как он знает, что в любом случае он может опереться на свое истинное «Я». Такому практикующему не нужно избавляться от желаний; в особенности, желание быть просветленным ему весьма может помочь.

Пользуясь случаем хотим напомнить, что существует две дороги: дорога боттхисатв и дорога освобождения, для которой монашеская жизнь подходит лучше. То есть, если вы не являетесь монахом, дорога освобождения будет для вас более труднодоступна.

Между тем, если бы весь мир ушел в монастырь, общество, такое, каким мы его знаем, встретило бы серьезные проблемы: понятие семьи перестало бы существовать, исчезли бы  сельскохозяйственные рабочие, коммерсанты, исследователи, промышленники, и все человеческое население попросту исчезло бы понемногу. Конечно, некоторые буддистские общины существуют и принимают активное участие в общественой жизни, но они все-таки остаются малочисленными с точки зрения целого населения. Если бы весь мир состоял из монахов, умер бы сам буддизм. Действительно, монахи ищут четвертый плод архата, для того, чтобы, покинув наш мир, попасть в нирвану без остатка. Следовательно, если бы весь мир превратился в архат, это была бы смерть буддизма. Таким образом, практикующие, которые действительно сохраняют буддизм в мире – это упасаки, так как они являются частью общества. Упасаки, если они достигли просветления, никогда не удалятся от самих себя и могут распространять слова Будды в миру. Это самый лучший способ для буддистских верующих помочь живым существам.

С другой стороны, дорога боттхисатв — единственный королевский путь для достижения уровня Будды. Почему же Будда говорил вначале о дороге освобождения, и только затем, о дороге боттхисатв? В действительности, он не хотел, чтобы его ученики вышли из цикла перерождений, так как он знал, что покинув зтот цикл, они потеряют наименьший контакт с чувствующими существами: они останутся в нирване без остатка. Будда хотел показать своим ученикам, что дорога освобождения не так трудна. Он хотел этого, чтобы доказать, что на дороге освобождения верующий в состоянии, например, проверить шаг за шагом свою духовную эволюцию.

Если практикант доверяет словам Будды, последний направит его на путь бодхи. Прочие важные моменты: многочисленные препятствия будут преодолимы для того, кто выбрал дорогу освобождения. Если эти препятствия не так трудны, а верующий встретит хорошего духовного наставника, то довольно быстро он сможет достичь просветления. Ввиду того, что он будет просветлен, он накопит многочисленные заслуги и без труда постигнет конкретную мудрость.

Практика, которая ведет к просветлению, первостепенна в буддизме. Все, что помогает преодолеть жизненные трудности, является вторичным, независимо от того, что это тоже очень важно. Будда всегда сначала говорит о том, что является вторичным, а затем  обращается к тому, что наиболее важно: он говорил сначала о пути освобождения и только затем о пути бодхи.

В заключение, практика буддизма требует, в первую очередь, наличия у нас истинного знания буддистского учения, это даст нам возможность эффективно справляться с повседневными трудностями и проблемами. Быть монахом — это очень просто, достаточно следовать монашеским правилам. Но, для упасаков напрасно пытаться избавиться от желаний. Желаю всем упасакам достичь просветления и жить абсолютно свободно в этом приверженном мире. Это конец нашей конференции.

АМИТОФО!

[1] Практикующий буддизм, который не является монахом.